Банальная история - Страница 75

— Ты смеешься, — немного надулась я.

— Ничуть. Просто — не верю. У Олега явно развивается шизофрения. Это последствие кислородного голодания мозга. Удушье, а возможно, и совокупность причин — например, патология при родоразрешении, детские болезни, травмы.

— Алеша! Причем тут детство? Зачем выдумывать?

— Я не выдумываю, Анечка. Я констатирую факт. Как специалист. И предостерегаю тебя. Как брат. "Бойся данайцев, дары приносящих".

— Пока ничего говорящего за данный диагноз я не заметила. Он вполне адекватен и, на удивление, мил и сговорчив. Заботлив. И уборку в доме делает. Представляешь? Олег.

— Да-а, действительно изменился… А уборку, это как? Зубную щетку налево, мыльницу направо?

— В смысле?

— В том, Анечка, что у таких, как правило, начинает развиваться патологическая любовь к чистоте, особенно в мелочах. Они любят, чтобы все по полочкам строго в отведенном им месте, и очень нервничают, если по-другому. Не замечала?

Я нахмурилась, вспоминая. И припомнила его пристальное внимание к чистому, в общем-то, паласу, который он чистил тогда минут сорок. Его пристрастие сортировать книги по корешкам, рубашки и носки по цвету, постельное белье по комплектам…Патология? Хм. Да кто ж знает? Разве что Алеша?…

— Нет, что-то ты преувеличиваешь. Ничего подобного я за ним не заметила.

— Виделись давно?

— Вчера.

— Сегодня придет?

— Нет, он на сутках. Перестань меня пугать, Алеша!

— Я и не думал. Просто осторожничаю. Ты у меня одна. Мало ли что твоему дар-рагому еще в голову придет?

Нет, он специально! — начала злиться я, чувствуя, как предостережения брата начинают проникать в душу и давать корни. А вот этого мне как раз и не надо. Как будущей матери мне категорически запрещено пугать ребенка. Тем более — отцом!

— Лешенька, а у тебя других тем для разговора нет? — ехидно прищурилась я.

— Неприятно, да? Хорошо, оставим. Ольга сегодня звонила. Беспокоится и обижается. Ты ее даже с Новым годом не поздравила. Ай-яй, Анечка, — улыбнулся брат.

— Правда, — расстроилась я мгновенно. Да и когда было поздравляться? Но позвонить-то могла? — Ты сотовый принес?

Спросила с надеждой.

— Принес. И сотовый, и все остальное. И гранатовый сок.

Я поморщилась. Этот сок я ненавижу с детства. Алеша усиленно вливает его в меня литрами в надежде спасти от тромбоцитопении такими незамысловатыми, народными средствами.

Пока действительно удается, но не факт, что из-за сока.

Впрочем, моему малышу он лишним не будет.

Я блаженно улыбнулась: какая приятная мысль — моему малышу! Меня словно коснулось пушистое облачко, золотистое, легкое…и появилось то же ощущение, что в детстве. И та же ассоциация…

Когда-то очень давно Алеша принес мне двух цыплят, живых, пищащих и настолько легких, пушистых, прекрасных, что я буквально задохнулась от восторга, когда один оказался на моей ладони. Мне было чуть страшно держать это эфемерное чудо. Оно казалось настолько хрупким, что я не шевелилась и затаила дыхание, глядя в бусинки глаз. Я не знала что с ним делать, и готова была простоять, как статуя птицеводу, хоть сколько, лишь бы не испугать куриного птенчика, не потревожить.

Они были забавными, требующими постоянного внимания, глупыми и вечно пищащими. Мы посадили их в коробку, но они росли очень быстро. И вскоре стали вылезать из нее и бродить по квартире. Я никак не успевала за ними уследить. Желтый пух исчез, восторг от владения подобной экзотикой начал таять, а родительское недовольство расти. Вместе с цыплятами. Клара и Карл. Так я назвала своих питомцев. И тщательно следила за их комфортом, при этом забывая о комфорте других.

Вскоре эта парочка перестала помещаться в коробке и стойко игнорировала ее, вальяжно расхаживая по квартире, мешаясь под ногами, не переставая клевать палас, линолеум, кудахтать и…беспрестанно гадить.

Отец не выдержал. В одно утро он встал с постели, не впервой разбуженный Карлом и Кларой, и, недолго думая, запустил в противных птиц первым, подвернувшимся под руку предметом — тапком. Карл геройски погиб первым, сложив свою шею на порог родительской спальни. Второй почила Клара, возмущенно кудакнув напоследок. Ее агональный сип меня и разбудил, я вылетела в коридор и застыла, не смея поверить, что мои любимцы мертвы.

Отец выбросил их в мусоропровод, даже не дав мне их схоронить с почестями…

Нет, у моего ребенка будет другое детство. И Олег не убьет тапком его питомцев, даже если это будут такие же глупые, надоедливые птицы. У нас будет много животных: кошка, собака и попугайчики. А еще мы будем ходить в зоопарк.

Я представила, как мы с Олегом идем, держа за руки маленького карапуза. Он неуклюже переставляет ножки, и мы идем очень медленно, чтобы он успевал. Олег склоняется над малышом, заботливо поправляя шапочку…

— Да он будет хорошим отцом, — незаметно для себя, высказалась я вслух.

И тут же очнулась от страшного шепота брата. Да — именно страшного. Он прозвучал, как обвал лавины: с ужасом и предостережением одновременно:

— Что ты сказала?

Я замерла, улыбка сама спала с лица. Алеша смотрел на меня расширенными от тревоги и страха зрачками, и в них я видела будущее всех Шабуриных — горе и боль, свою смерть и отчаянный вой мамы, молчаливое умирание Андрея, а за ним Сергей, Алеша…

Мамочка моя!!! Что за дурной приступ ясновидения?!

— Алеша! — резко села я.

— Аня, Анечка, — схватил он меня, обнял так, словно я уже умирала, и он надеялся своими объятьями задержать меня, спугнуть смерть и несчастье. И чуть дрожал от страха, что не успевает, не успел.